Слово в день памяти святителя Иоанна Златоуста — Храм Табынской иконы Божией Матери
Назад

Слово в день памяти святителя Иоанна Златоуста

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня святая церковь празднует день памяти святителя Иоанна Златоуста. Сама приставка к его имени «златоуст» говорит уже о нем многое. Это человек, который имел благодатное слово, богатое слово, понятное слово. Слово, которое проникало до самой глубины сердца слушающих. Очень много он сказал и очень много написал, очень много осталось посланий после Иоанна Златоуста. И в этих посланиях очень много нравственного содержания. Этот святитель учил христиан нравственности. Очень много говорил о нравственности. И в то же время он обличал безнравственность, за что очень сильно пострадал.

Тогда, в IV веке, при императоре Византийской империи, когда Константинополь был уже христианским городом, когда Византия была христианской империей, он, занимая патриаршую кафедру, говорил свое слово не только назидания, но и слово обличения. И, казалось бы, в те года расцвета христианства вдруг святитель, патриарх, страдает за свое слово, защищая нравственность и обличая безнравственность. Его слово было для него опасно, потому что он обличал безнравственность не только нижних слоев населения, он имел смелость обличать безнравственность и придворных, людей, приближенных к императору. Вплоть даже до того, что он обличал безнравственность царицы, которая фактически официально носила честь христианки, но эту честь она оскверняла своим безнравственным поведением. И в это безнравственное поведение она увлекала и придворных своих. На это поведение смотрели граждане государства и тоже учились плохому.

И вот что интересно. В числе своих прочих нравственных проповедей Иоанн Златоуст говорил и о неосуждении. Но когда он обличал пороки, то что делал? Увы, осуждал. У нас с неглубокими мыслями как-то трудно это укладывается. Мы не можем понять, как так можно: говорить проповедь о неосуждении и тут же якобы осуждать. И мы часто, ловя себя на этих мыслях, вдруг говорим: «Господи, а как же нам понять?» Не только Иоанн Златоуст, ведь Сам Иисус Христос говорит: «Не осуждай». И на протяжении Евангелия какие отношения у Него строятся с фарисеями? Что Он делает? Он их осуждает. И часто даже гневно. Бог, Который есть Любовь, вдруг позволяет Себе сказать такие слова: «О, род неверный и развращенный! Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?» Смотрите, как Он утомлен этими нравами ветхозаветными.

Так как же нам соединить вот эту заповедь о неосуждении и в то же время не потворствовать грехам? Не потворствовать тому, что сейчас произошло с бывшей христианской Европой. Вот там говорят: «Не осуждай. Не осуждай всяких извращенцев, всякую грязь, всякий срам». Они говорят: «Не осуждай». Они могут даже на Христа сослаться: «Господь сказал в Евангелии «не осуждай». Нельзя вырвать фразу из контекста, нельзя вырвать один смысл из общего смысла и на этот смысл опираясь, строить свою логику. Нельзя вырвать слово Христа «не осуждай» и отделить его от того, когда Он Сам осуждал скверные пороки. Нельзя было вырвать фразу из контекста, когда святитель Иоанн Златоуст говорит «не осуждай» и сам осуждает даже императрицу. А как же нам, бедным-то, убогим, понять? Ну, как нам исполнить эту заповедь?

Вы думаете, я вам сейчас объясню? Увы. Это нельзя объяснить, потому что это не здесь (показывает на голову), это здесь (показывает на сердце). Культура не в голове, она в сердце. И человек культурный всегда чувствует грань, всегда чувствует меру. Что такое чувство такта? Чувство такта – это чувство меры. Вот в эту меру я могу что-то сказать, но выше этой меры уже начинается грех. И эту меру ни один старец ни одному послушнику не расскажет словом, если послушник не вырос в меру духа. Дух говорит в само сердце, а не в голову.

Я в жизни наблюдал очень много неграмотных, необразованных бабушек, я еще застал в начале 90-х тех бабушек, которые тогда только расписываться умели. Но у них была чуткость сердца, они не головой, а сердцем чувствовали меру: вот сюда уже нельзя, здесь уже неприлично. У них было приличие или неприличие в сердце. Сердце – очень чуткий орган. Бедный современный человек хвалится своим умом: в космос полетели, до атомов спустились, глубже, глубже… Бедные мы, между собой договориться не можем, хотя в космос полетели. Чудики: в космос полетели и атомную бомбу придумали, а ума не хватает ее не использовать, обязательно кто-то ее бросит.

Эта мера «осуждения – не осуждения», мера духовного поведения, мера духовных понятий находится в сердце. Но если сердце живет страстями, оно нечуткое, оно грубое, оно пошлое, оно не чувствует высоких понятий, в нем одна пошлость, пресыщение страстями. Святые отцы утончали свое сердце, и их проницательность, прозорливость были именно оттого, что их сердце утончалось, оно чувствовало уже не четверть тона, не одну восьмую, а одну двенадцатую тона слышало. Эти звуки для нас, простых земных, вообще не существуют, мы их не слышим. А святые отцы жили в тонком мире, чувствовали его, понимали. И поэтому им не нужно было объяснять, что и как, они знали: вот здесь грань, сюда нельзя, вот до этой меры я могу, сюда, вправо, влево, дальше мне нельзя. Мы, бедные, с грубым сердцем шарахаемся туда-сюда, имеем добрые намерения, но чаще всего получаем плохой результат. Хотя никто же не имеет сознательно плохих намерений, правда же? Мы всё, как Черномырдин говорил, хотим, как лучше, а делаем, как всегда. Вот наше состояние бедных людей.

Так вот, чтобы позволять себе, как Иоанн Златоуст, говорить о нравственности и обличать безнравственность, нужно иметь сердце Иоанна Златоуста, разум Иоанна Златоуста. Если мы сейчас выйдем и начнем подражать Иоанну Златоусту – войну развяжем очередную, глупость какую-то. Нам нужно, смотря на Иоанна Златоуста, иметь осторожность в слове. Ну, кто он и кто я? Что мог он себе позволить сказать, и что я могу себе позволить сказать, ведь у меня ошибки одни, по сравнению с ним?

Еще одна деталь из жития Иоанна Златоуста. Великий Златоуст, которого с IV века уже шестнадцать веков Церковь воспевает как величайшего учителя Церкви, оканчивает жизнь в ссылке. Церковные клирики, объединившись с придворными негодяями, клевещут на него, фабрикуют дело, собирают нечестивый собор, осуждают его, снимают с патриаршества и отправляют в ссылку, и он умирает по дороге в ссылку в нынешней Абхазии, в селе Команы. У нас, нынешних, это не укладывается в уме. Мы служим Литургию Иоанна Златоуста, это величайший учитель Церкви… Не укладывается в нашем уме. Как Церковь могла его уничтожить в лице своих не лучших представителей? Конечно, во времена Иоанна Златоуста простой народ его обожал, народ выходил на улицы: «Не трогайте нашего святителя!» И в то же время в этой же Церкви находятся люди, которые уничтожают его доброе имя, которые лишают его кафедры, лишают его сана и самой жизни лишают. Умирает человек в ссылке.

У людей возникает закономерный вопрос: «Ну, как возможно в Церкви такое бесчестие? В Церкви Христовой». Разве те гонители не верили в Бога? Не верили в Иисуса Христа? Они что – Евангелие ни разу не читали? Почему они его гнали? И дальше возникает закономерный вопрос: «А почему Бог-то это попустил? Ведь Церковь эта Божия, почему Бог попускает быть в Церкви каждому двенадцатому Иудой?»

Святость проявляется в контрасте с бесчестием. Очень хорошо быть приятным, добрым человеком в общей массе, когда общая масса спокойная, добрая, стабильная. И как тяжело оставаться, терпеть, прощать врагам, когда вокруг бесчестие. Вот в контрасте с этим бесчестием Иоанн Златоуст и просиял. Это бесчестие в контрасте с ним унизилось, а он возвысился на этом контрасте.

Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков!

Не удивляйтесь, что в Церкви, в обществе бывают нехорошие люди и какие-то нехорошие детали, поступки. Кислотная агрессивная среда нужна для того, чтобы в ней проявились святые. Иногда люди нецерковные подходят к священнику на улице с вопросом: «А почему у вас столько плохих священников?» Иногда хочется таким ревнителям благочестия сказать: «Слушай, у нас действительно так мало хороших священников, давай ты будешь. У нас вообще священников не хватает катастрофически, даже плохих. Ну, вот у тебя такой настрой на хорошее, ты прямо горишь. Так давай ты будешь священником?» Он не хочет. Знаете, почему не хочет? Потому что положение священника обязывает. Если на другого смотрят просто обычным глазом, то на священника смотрят постоянно, как под микроскопом. И что простят обычному человеку или даже не заметят, то в отношении священника это вызовет возмущение: как он мог такое делать?

Священник – это очень ответственно, ты постоянно под взглядами людей. Что можно простому человеку – тебе нельзя. Более того, нельзя твоей семье, потому что и твоя семья входит в эту ответственность. «Давай ты будешь?» – «Нет, я не хочу». Понятно, что ты не хочешь. Потому что завтра же про тебя начнут говорить, что ты плохой священник. Попробуй, понеси вот эту высоту Иоанна Златоуста. Если Иоанна Златоуста гнали и он в ссылке умер, то что ж с тобой будет?

Спасибо, что послушали.

Протоиерей Сергий Баранов

26 ноября 2023 г.

МЕНЮ